Судьбы церкви в юго-восточной Финляндии

свящ. Петров Леонид 

Публикация:

Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии / Изд. С.-Петерб. епарх. ист.-статистич. комитета. - СПб., 1875. - Вып. 1У. - С. 3-271 (паг. 2-я).

Вернуться в библиотеку

От конца ХV1 века до 1809 года.

Если судьба христианской церкви в юго-западной Финляндии не может быть названа особенно счастливою, то положение церкви в юго-восточной можно назвать крайне бедственным. Эта местность была по­прищем долговременной религиозно-политической распри между Швециею и Россиею. По договорам в Орехове (1323 г.), на р. Плюсе (1583 и 1585 гг.), Тявзине (1595 г.), Столбове (1617 г.), Ништадте (1721 г.). и Або (1743 г.), области эти то переходили к шведам, то поступали во владение России. И так как каждому договору предшествовали войны, то уже от самых войн страдала православная церковь, страдала вместе с лютеранскою, потому что от шведов терпели православные погосты, от русских - лютеранские.

Особенно потерпели, во время этих смут, погосты, лежавшие между Выборгом и Кексгольмом. Это было во времена междуцарствия, когда шведы приглашены были в Россию для борьбы с поляками, а потом, будучи недовольны обращением с ними русских и обманувшись в надежде видеть на русском престоле шведского принца, Филиппа, из друзей сделались врагами России и, на обратном пути в Швецию, опустошали огнем и мечем русские области в Финляндии. Шведскому полководцу Понтусу Делагарди дано было от шведского сената предписание - наказать русских, нежелав­ших подчиниться Швеции, и уничтожить среди них православную веру. Де­лагарди, выполняя волю своего правительства, расположился о войском в 50 верстах от Выборга, по направлению к русским границам, близ Мольской лютеранской кирки, у берегов озера, которое и до ныне называ­ется Понтус. Здесь граф, в течение целого года, ожидал себе подкреп­ления и оружия из Швеции и готовился напасть на православную Карелию - именно на ближайшие православные приходы - Саккульский и Раутусский. Шведские воины, ожидая подкрепления из Швеции, не оставались праздными: они со всею жестокостию нападали на Саккульский и Раутусский приходы, беззащитных жителей предавали мечу; церкви, часовни и святые иконы сожигали, имущество и достояние церквей, хлеб, окот и вое, что только имело какую-нибудь ценность, грабили и отвозили в свой стан[1]. Когда установился зимний путь, Делагарди двинулся на Кексгольм, разрушая, на пути своем, все, что еще оставалось не разоренным в Саккульском и Раутусском приходах. В Кексгольме он встретил сильное сопротивление. Здесь православные жители, в числе 3,000 человек, решились до послед­ней капли крови, защищать свой родной город. Но они не в силах были противиться шведам. После долговременной и упорной защиты город и крепость были взяты неприятелем и, из трех тысяч защитников, осталось в живых около ста человек; остальные пали, защищая город. По взятии Кексгольма, Делагарди напал на монастыри Коневский и Валаамский. Разорив святые обители, а монахов предав мечу, он обратился, с своим оружием, на северо-восточную часть Карелии и здесь поступил с право­славными также.

Если бы у шведского лютеранского правительства и не было мысли - утвердить в России лютеранское вероисповедание, одни эти набеги шведов достаточно могли повредить православной церкви в Финляндии. Ведь не может существовать православный храм и православное духовенство в тех местах, которые опустошены совершенно.  Но кроме вражеского огня вре­дили православной церкви переселения жителей, как неизбежное следствие войны. Тоже случилось и с описываемою нами местностию. Православные карелы, опасаясь от шведов, уходили в Новгородскую, Тверскую и другие губернии, а вместо них из внутренних областей Финляндии переселялись финны-тавастландцы.

Известно, наконец, что шведское правительство действительно не чуждалось мысли - обратить православных карел в лютеранство. Эта мысль совершенно согласовалась с положением лютеранства в шведских владениях: с одной стороны, церковь православная не могла быть в полной зависи­мости от лютеранского правительства, а о другой стороны, само шведское правительство не могло рассчитывать на верность и полное к себе со­чувствие православных своих подданных, живших в соседстве с едино­верною им Россиею. Поэтому, в период времени от столбовского мира до ништадского, мы видим ряд попыток шведского правительства - обратить православных в лютеранство. Попытки эти хотя не походили на крестовые походы шведских королей, но вели к избранной цели с большим успехом и если бы не была Финляндия покорена Россиею, то ныне, может быть, не осталось бы здесь ни одного православного. Попытки были следующие:

Густаф Адольф (1611 - 1632 г.) устроил в Стокгольме типографию, чтобы распространять среди православных карел лютеранские духовные книги, частию на русском, частию на финском языке; из этой типографии вы­пущены были два издания лютеранского катихизиса, одно в славянском переводе, а другое по-фински, но славянскими буквами. Известно также, что лютеранским пасторам (напр. выборгскому суперинтенденту) дано было приказание обращать православных в лютеранство; православным, выучившим лютеров катихизис, давались награды; той же награды удостоивали пасторов, которые говорили проповеди на русском языке; крестьян православных, которые крестили своих детей у лютеранских пасторов, освобождали от государственных податей и даже вносили в списки люте­ранских приходов; сюда же вносили и тех, которые, хотя были право­славными, но говорили по-фински или держались финских обычаев. В 1680 году епископ Гецелиус написал увещание ко всем православным, говорившим по-финским, чтобы они приняли лютеранское учение[2].

Все подобного рода меры, начатые Густавом Адольфом, приводились в исполнение и при следующих правителях Швеции, именно при Христине, Карле X, Густаве II Адольфе, Карле XI и Карле ХII.

Нет сомнения, что меры шведского правительства имели свое дей­ствие на чад православной церкви. Но, вероятно, случаи перехода в лютеранство были редки[3]: большинство же православных или терпело за веру всякого рода стеснения, или переселялось в Россию, или при­нимало свои средства, чтобы противодействовать распространению люте­ранства.

Так, есть известие, что находившиеся в подданстве Швеции право­славные просили константинопольского патриарха прислать к ним особого митрополита или архиепископа для управления церковными делами. Патриарх, будто бы назначил одного монаха, но его заключили в Абосскую крепость[4]. По поводу нового ходатайства о том же, правительство шведов отвечало, что для королевского величества унизительно позволять искать епископа или священников вне шведских владений и что лютеранские суперинтенденты (вроде епископов) могут посвящать православных священ­ников, кого изберут сами; и то с условием, чтобы избранные предвари­тельно давали присягу в верности шведскому правительству. Такого рода ответ был дан православным в правление королевы Христины.

Вследствие разных притеснений со стороны шведов русские дворяне переходили в протестантство и принимали шведскую службу, так, что в конце ХУII века из русских дворян почти никого не оставалось православ­ных. А те, которые держались еще православной веры, неизбежно должны были свыкаться с лютеранскими обычаями и убеждениями. Отсюда произошло, что на лиц, приходивших в Новгород из-за рубежа шведского, смотрели подозрительно. Царским указом было повалено испытывать приходивших оттуда богомольцев, не пошатнулись ли которые из них в своей вере и не пристали ли к лютеранской ереси. Если кто окажется твердо стоящим в православии, такого позволялось пускать к церквам на посад, а в каменный город (крепость) и в соборную церковь Софии Премудрости Божией таких пускать не велено. А которые пристали к лютеранской вере тех и на посад не приказано пускать, чтобы "нашей христианской вере поругания не было"[5].

Так как в рассматриваемом нами крае православное население умень­шалось, а лютеранское увеличивалось, то являлась нужда в увеличении числа лютеранских кирок. Но которые именно кирки были построены в это время, определить трудно. Можно предполагать только, что в это время или построены или обращены из православных церквей в лютеранские кирки:

Саккульская, Раутусская и Пюгяярвская. По преданиям православных финнов Саккульская лютеранская кирка построена на месте Саккульской право­славной Михаила Архангела церкви, а Раутусская - на месте православ­ной Раутусской Василии Великого. Когда же было удобнее сделать эту перемену, если не в то время, как эта местность, по столбовскому миру, перешла под шведскую державу? Деревни же Пюгяярвского округа прежде подвластны были Коневскому монастырю. Значит, и Пюгяярвская кирка явилась также в тот период, когда коневский монастырь, был опустошен шведами. Наконец, можно полагать, что и кирки Лемболовская, Валкиярвская, Мольская, Матокская (в деревне Вуолес), Токсовская и Келтушская[6]   были построены в этот же период.

Итак, в юго-восточной Финляндии, когда она, со времени столбовского мира, находилась под шведскою державою, положение православной церкви было, во всех отношениях, ниже положения церкви лютеранской. Значит Петр Великий имел полное право объявить пред всем светом, что он поднял оружие на Карла ХII "для освобождения ижорских и карельских христиан, оставивших, от насильства шведского, православную веру греческую и принявших закон люторский"[7]. В самом деле, пред этой войной, в здешнем крае было не больше двух православных церквей, т. е. веро­ятно домовая в Выборге и приходская в Кексгольме. Церкви - Саккульсская, Раутусская и Пюгяярвская были разорены, а отроить новые, на шведских землях, правительство шведское запрещало[8]; между тем, лютеранских кирок было до 20-ти[9]; православные христиане высшаго дворянского сословия частию переходили в Россию, а главным образом, при­нимали протестантство и вступали в шведскую службу. Твердыми в право­славии остались одни крестьяне, и они за исправлением церковных треб обращались к немногим лицам духовного звания, жившим при часовнях, поставленных на месте разоренных храмов.

Какова же была судьба христианской церкви в юго-восточной Фин­ляндии после того, как она, по ништадскому миру, перешла к России? В десятой статье мирного договора сказано, что жителям переходящих к России провинций "не будет никакого принуждения в совести: Евангели­ческая (т. е. лютеранская) вера, церкви и школы будут содержаны как прежде были под шведским владением; однако, греческая вера впредь свободно и без помешания в оных также отправлена быть может". Значит, по ништадтскому миру, православная церковь во всех отношениях была уравнена с церковию лютеранскою. Но, к сожалению, характер управления в России при Петре Великом и после него был таков, что, благоприятст­вуя церкви лютеранской, правительство не всегда в такой же мере благо­приятствовало православным. Таким образом, произошло, что, в то время, как протестантство утверждалось в России на прочных началах, церковь православная находила в правительстве поддержку весьма незначительную. Это должно оказать, как о Петербурге о его окрестностями, так и о стра­не, приобретенной от Швеции. Покажем теперь, что именно сделано для православной церкви в Финляндии в этот период.

Хотя Петр Великий, следуя началам самой широкой веротерпимости, позволял всем иноверцам свободно отправлять свое служение в России, но сказывай: особенное покровительство церкви православной там, где покровительство было особенно нужно, как, например, в стране, при­обретенной от Швеции. Так, в 1709 г., в главном городе приобретенной страны, Выборге, он приказал устроить православную церковь во имя апостолов Петра и Павла, и так как по столбовскому миру дозволено было православным в Выборге совершать службы по домам, а иных церквей по своей вере не ставить[10], то, вероятно, в Выборге или построена была полотнянная церковь, или обращено было в церковь какое-либо другое здание. Новоустроенную церковь освящал сам новгородский митрополит Иов 8 октября того же года[11], вероятно, эта церковь существовала недолго, потому что уже в 1732 г. была в Выборге соборная церковь Рождества Христова с приделом апостолов Петра и Павла. Эта церковь  сделана была из римско-католического костела. Одновременно с построе­нием в Выборге петропавловской церкви устроена (или может быть обновлена) церковь в Кексгольме, тотчас после покорения этого города Брюсом[12].

Немного позднее возобновлены были обители Валаамская и Коневская. Архимандрит Кирилло-Белозерского монастыря, Иринарх, поверг Императору Петру I-му, чрез его любимца князя Меншикова, доклад о восстановлении Валаамского монастыря на прежнем его основании. 1715 года последовал указ Императора о восстановлении монастыря. Донося о такой воле Госуда­ря преосвященному Аарону, епископу карельскому и ладожскому, Иринарх просил благословения владыки на то, чтобы на Ладожском озере, на Ва­лаамском острове, отроить вновь монастырь и в нем церковь Преображения Господня с приделами св. апостолов Иоанна Богослова и Андрея Первозванного. Получив от епископа благословенную грамоту 1717 г. февраля 17 дня Иринарх письменным прошением убедительнейше приглашал доброхотных дателей к посильным пожертвованиям на восстановление обители. В марте меся­це 1717 г. на 11 лошадях прислана избыла из Кирилова на Валаам церков­ная утварь, хлебные припасы и разные хозяйственные орудия. В начале 1719 г. построена была деревянная трехпридельная церковь. Уведомленный об этом, преосвященный Аарон прислал в монастырь три антиминса и, фев­раля 12-го 1724 г., архимандрит Иринарх, с валаамским строителем Иосифом и с братиею, освятил новоустроенную церковь[13].

О возобновлении Коневского монастыря передается следующее:

В 1716 г., марта 24, Коневский остров, вместе с соседним Пюгяярвским погостом, отдан был по указу государя, во владение князю Якову Федоро­вичу Долгорукову. Но когда Деревяницкого монастыря[14] архимандрит Иоанникий принес всеподданнейшую просьбу Императору Петру I-му о том, чтобы благоволено было, на Коневском острове, по-прежнему, устроить монастырь, тогда, с согласия князя Долгорукова Высочайшим указом 30 мая 1718 года, последовавшим на имя кексгольмского полковника Леонтьева, Коневский остров утвержден за Деревяницким монастырем и повелено устроить на нем, по-прежнему, обитель. Митрополит Иов послал из деревяницкого монастыря иеромонаха Тихона, в качестве строителя, с немногочисленною братиею, возобновить обитель. По прибытии на остров, Тихон нашел здесь одни развалины фундамента каменной церкви, сохра­нявшие в себе гробницу преп. Арсения. На развалинах, обросших лесом, возвышалась деревянная часовня, в которой служил белый священник, живший здесь со всем своим семейством. Строитель Тихон, прежде всего, приступил к сооружению храма Божия. Первая церковь была заложена дере­вянная и небольшая, во имя св. Николая Чудотворца. Иконостас для нее привезен был из Деревяницкого монастыря. По благословению епископа Аарона, церковь освящена 4 ноября 1719 года. Здесь служил Тихон и ему помогал священник, живший с семейством на Святой горе[15]. Пришедшие с Тихоном иноки поместились в деревянных кельях близ церкви[16]. Так вос­становлена была обитель Коневская.

Около 1725 года построена была православная церковь во имя Срете­ния Господня, в Красном селе, в 50 верстах от Выборга. Строитель ее, граф Григорий Петрович Чернышев, приписал к ней своих крестьян, в числе 20 семейств, переведенных сюда из Московской и Ярославской губерний; к тому же году относится построение деревянной церкви Петра и Павла на Сестрорецком заводе[17].

В новоустрояемые церкви духовенство, собственно священники, высылались из России, именно из Новгорода[18]. Иногда при церквах стави­лись во священство лица из нижних воинских чинов, или избранные миром, или поставленные из дворовых и управляющих поместьями[19].

В правление ближайших преемников Петра Великого для православных церквей Финляндии сделано было очень не многое. Известно только, что, когда, в 1738 году. Рождественский собор, в Выборге, подвергся разоре­нию от пожара, то Императрица Анна Иоанновна, на возобновление его, пожаловала 1,000 рублей из наличных денег выборгской портовой таможни[20]. Чрез год после этого, в 1739 году, также Императрица дала разрешение построить в Красном селе, вместо ветхой, новую, также деревянную церковь[21].

С воцарением Елизаветы Петровны (1741 года) положение православ­ной церкви в Финляндии улучшилось еще более. Прежде всего милости Императрицы излились на обители Валаамскую и Коневскую. В 1751 году, по прошению валаамского строителя Ефрема, было от щедрот Императрицы пожаловано 1,000 рублей на необходимую починку и постройку монастыр­ских зданий и особенно на церковную утварь и на исправление иконо­стаса и образов. От начальства поручено было архитектору Гизелю со­ставить опись и смету поправкам и постройкам в обители. По утверждению сметы, преосвященный архиепископ новгородский и великолуцкий Стефан благословил о. Ефрему, на пожалованные от правительствущего сената деньги, 2,000 руб. асс., "построить иконостас о резьбою, святые образа починить и вновь написать, церкви перекрыть, внутри исправить, также починить священнические ризы и построить ограду". В 1754 году обитель, только что обновленная, пострадала от пожара; тогда новые пожертвова­ния Императрицы дали возможность исправить повреждения, сделанные пожаром[22].

Та же Императрица, по ходатайству коневского строителя Игнатия, пожертвовала в Коневскую обитель деньги, облачения и полный круг бого­служебных книг. По примеру Императрицы, с.-петербургские граждане и многие другие христолюбивые датели жертвовали, кто деньгами на церковь, кто - хлебом, на прокормление братии[23].

Но важнейшим событием для улучшения внешнего быта православной церкви в Финляндии было то, что в царствование Елизаветы Петровны, по Абосскому миру, 16 июня 1743 года, России досталась значительная часть Финляндии, до реки Кюмени. Тут были города: Фридрихсгам, Виль-манстранд и Нейшлот, с большими уездами и множеством деревень. Вновь присоединенная область, с частию Финляндии, прежде принадлежавшею России, составила провинцию Кюменегорскую, к которой принадлежал и Кексгольм с окрестностями[24]. В то же время, ведению петербургской епархиальной власти подчинена была Либелицкая церковь, находившаяся еще в шведских владениях. Новозаведенная область была тотчас же занята русскими войсками, поселившимися по селам, а особенно в городах и портах. Это водворение русских войск важно было для православной церкви, во-первых потому, что при войсках были церкви и духовенство, а во-вторых потому, что, вследствие водворения войск, по городам и деревням начали селиться постоянные жители - русские по национальности и по вере. В городах селились семейства нижних воинских чинов, отставные солдаты, русские торговцы и ремесленники; в селах появлялись поместья и мызы отставных офицеров и разных лиц, служивших при войсках. Наконец, среди финнов поселились коренные русские крестьяне, которых переселили сюда помещики из деревень внутренней России[25].

Усиление русского элемента в здешнем крае имело своим следствием то, что православная церковь стала привлекать к себе финнов-лютеран[26]. Бывшие и прежде не многие случаи обращения финнов теперь стали повто­ряться чаще, и церковному правительству предстояло позаботиться о способах присоединения лютеран. Местные священники, большею частию, не решались сами, без благословения Святейшего Синода, совершать при­соединение, хотя запретительных правил, на этот счет, от Синода, по­началу, не было. Священники обращались к Синоду с вопросом: как со­вершать присоединение лютеран - чрез крещение, или только чрез от­речение от ереси, с совершением таинства миропомазания? Крещение люте­ран отменено было еще ранее собором русской церкви, бывшим при Петре Великом. Синод предписывал присоединять лютеран чрез миропомазание.

Но самый чин присоединения, ни старой привычке, назывался крещением[27]. Между присоединявшимися к церкви лютеранами были, конечно, и финны из вновь завоеванной области. В сохранившихся делах духовного правления значатся из лютеран следующие лица: шведы: Андрей Яковлев, Исайя Петров и какой-то Иоган; финки: вдова Василиса Иванова и девицы: Анна Иоганнова, Едвина Андуллева; выборгская мещанка девица Грета Андрусова; шведки: девица Мария Андреева, Анна Коллигей; чухонки: Катерина Яковлева, Лютна Андреева; девица из Гельсингфорса Катерина и пр.[28].

Случаев обращения лютеран было, конечно, не много, как не много их и теперь. Обыкновенным же способом распространения здесь православ­ной паствы было рождение детей от смешанных браков. Во время перехода этой области под российскую державу здесь господствовала лютеранская вера. Православные и лютеране сталкивались между собою в завоеванных местах, входили в знакомство и нередко изъявляли с обеих сторон жела­ние вступить в брачные союзы. Правилами православной церкви требова­лось, чтобы инославное лицо, в таком случае, принимало православную веру. Были люди, которые соглашались на это условие: но многие хотели остаться при прежнем вероисповедании. На этот счет в Синоде была на­писана, в 1721 году, особая "книжица", в которой, между прочим, требо­валось, чтобы вступающий в брак о православною, давал подписку, под штрафом жестокого истязания, "что ему, по сочетании брака, жену свою, во всю их жизнь, ни прельщением, ни угрозами и никакими виды в веру своего исповедания не приводить, и за содержание веры ею православной, поношения и укоризны не чинить и от которых будут родиться дети, мужска и женска пола, и их крестить в православную веру российского исповеда­ния, и как во младенчестве, так и в совершенном возрасте, обучать их всякому православному церкви восточной обычаю, а в свою веру также, как и жен своих, не склонять, но попускать содержать им ту православ­ную веру даже до кончины своея. И когда кто таковою сказкою обяжется, то позволить жениться"[29]. Впрочем, ни распоряжения церковной власти, ни всякого рода подписки не могли оградить православных от разного рода стеснений со стороны лиц другого исповедания, связанных с ними узами брака. Это было тем естественнее, что пастыри лютеранской цер­кви пользовались, в своих действиях, большею свободою, чем пастыри православные[30].

Община лютеранская в крае, присоединенном к России, действовала гораздо сильнее, чем община православная. Хотя, пред приходом русского войска к Выборгу, выборгский лютеранский препозит выехал из города, под предлогом смотрения духовного чина людей по киркам и назад не возвратился и хотя лютеранские пасторы, во время войны о Швецией, вели с шведами корреспонденцию, враждебную России, несмотря на это, Петр, при взятии города Выборга, дал повеление: пасторам и гражданам содержать веру свободно по своему закону[31]. В 1716 году, по просьбе выборгских жителей, отпущен был из Петербурга, к их городской кирке, в пасторы Христиан Мелартопиус, который, при шведском владычестве, состоял полковым пастором. 29 июля 1720 года Петр Великий указал: "в выборгской провинции постановление в пасторы и в другой духовный чин иметь так, как прежде сего бывало, при владении шведском, но токмо в верности, чтоб им корреспонденции и шпионства не чинить, брать по них знатные добрые поруки тамошних обывателей, в которых они кирках будут"[32]. Так как шведские пасторы подчинялись епископам абосскому и боргосскому, а оба эти города были в руках шведов, то лютеранские пасторы в новозавоеванном крае, сначала, подчинены были ведению Свя­тейшего Синода. Синод определял пасторов на места, но не вмешивался ни в их учение, ни в дела внутреннего их управления[33]. Он даже по­зволял им править службы и говорить проповеди по домам, что запрещалось православным священникам[34]. При Анне Иоанновне лютеране под­чинены были прямо светскому начальству, что обнаружилось во время присяги этой Императрице, когда православному духовенству распоряже­ние о присяге делал Синод, а пасторам - фельдмаршал Миних[35].

Не имея над собою одерживающей власти, лютеранские пасторы не прочь были от того, чтобы распространить свою паству насчет церкви православной. Особенно заметны были попытки такого рода при Анне Иоанновне. Когда олух о пропаганде дошел до сведения Государыни, то 1 марта 1735 года издан был манифест "о возбранении духовным особам иностранных христианских вер обращать в оные русских подданных, какого бы закона они ни были, под опасением суда и наказания по законам". Манифест этот был объявлен по всем церквам, а выборгский протопоп Мокий Лаврентьев читал его несколько раз в выборгском соборе, по воскресным и праздничным дням. Прочие причты прибили копии о манифеста у дверей церковных, выбрав для сего самые видные места, так, что всякий, вступающий или выходящий из храма, мог видеть и читать его. Сверх того, из всех приходов с.-петербургской епархии присланы были в духов­ное правление от священно-церковнослужителей сведения о находящихся в их округе иноверных церквах с их пасторами и капланами, и о пасторах, проживающих среди населения, без кирок. Духовное правление, составив из сих сведений общую ведомость, в том же 1735 году разослало упомянутый выше манифест к пасторам и по киркам, для публичного прочтения во время служб и для прибития у дверей церковных. Мера эта больно не нравилась иноверцам, потому что была слишком действительна. Русский православный народ, прочитав указ, отвращался от разговоров о вере с иноверцами, а пасторы и иноверцы, видя пред собою угрозу, не смели и стыдились нагло действовать[36].

Таким образом, благодаря широкой веротерпимости Петра Великого и его преемников и, вследствие благоразумных мер к ограждению право­славной церкви, ни лютеранская, ни православная церковь не стесняли друг друга и продолжали мирно развиваться под верховным покровитель­ством российских монархов.

От 1809 года до наших дней.

Посмотрим теперь на судьбы христианской церкви в юго-восточной Финляндии с 1809 года.

Присоединенная к России по фридрихсгамскому миру, под именем Великого Княжества Финляндского, Финляндия до реки Торнео, с Аландскими островами, составила часть Российского государства.

Можно было надеяться, что присоединение Финляндии к России по­служит к полному торжеству православия в этой стране. Но не то вышло на деле и причин этого явления должно искать частию в характере Алек­сандра 1-го, частию в свойствах шведского управления.

Кроткий, благодушный, чрезвычайно гуманный Император Алекондр I-й легко поддавался всякому постороннему внушению, если оно представля­лось ему полезным для человечества. По убеждениям своего ума, Алек­сандр был проникнут гуманнейшими идеями ХVIII века, которые перешли к нему от Екатерины II-й и утвердились воспитанием под руководством Лагарпа, гражданина свободной Швейцарии. По такому характеру, по таким убеждениям, Александр был чужд узких политических интересов и не при­знавал частных выгод того или другого народа: он хотел добра всему человечеству. Сочувствуя восстанию греков и славян, готовый поддержи­вать национальные мечты поляков, Александр держался тех же начал и в отношении к шведам, тогдашним правителям Финляндии. Он объявлял торже­ственно, что "всем финляндцам, властию и оловом Императора, утвержда­ются: вера, основные законы края, а также права и преимущества, кото­рыми каждое из сословий Финляндского Великого Княжества до вое его жители вообще, от высших и низших пользовались до сих пор, по государственному конституционному уложению[37]. Это было сделано Императором на сейме в Борго 29 марта 1809 года. Слова и обещания Императора упро­чивали в Финляндии то общественное устройство, с каким застал ее Фридрихсгамский мир. И если бы это устройство было первобытного, патриар­хального, местного характера, то общественные учреждения финляндцев слились бы с учреждениями России и, может быть, в настоящее время Финляндия была бы такою же русскою страною, как и другие страны, не­когда вошедшие в состав России. Но в том-то и дело, что учреждения Финляндии были не финляндские, а шведские, и значит, оставляя финлянд­цам их государственное устройство, Александр I-й жертвовал интересами полуторых миллионов финляндцев в пользу нескольких тысяч шведов, господствовавших в стране.

Гуманное желание Императора - утвердить в Финляндии шведские учреждения, в высшей степени полезное для церкви лютеранской, в такой же степени не благоприятствовало православной церкви в Финляндии.

В Финляндии, также как и в Швеции, лютеранская вера есть вера господствующая, или точнее, вера государственная. Поэтому в обеих этих странах признаются права и преимущества только членов лютеран­ской церкви: члены других церквей не имеют полной свободы в отправлении своих религиозных обязанностей, а должны применяться к учреждениям лютеранским. Поэтому они не только не находят себе поддержки в граж­данских установлениях, но, очень часто, должны служить интересам чуждого вероисповедания.

Не благоприятствует православной церкви в Финляндии еще и то обстоятельство, что все должностные лица суть избранные представите­лями лютеранского общества и значит, все они суть или шведы, или по крайней мере финны, только непременно лютеране. Но странно было бы, если бы швед, во вред шведской нации, стал поддерживать интересы рус­ского, или лютеранин стал на сторону православного.

Таким образом, ни государственные учреждения Финляндии, ни состав должностных лиц не могут способствовать возвышению прав православной церкви. Собственные же средства православных финляндцев чрезвычайно ограниченны. Среди православного населения Финляндии нет ни образованного дворянства, ни богатого купечества, ни крупных землевладельцев, ни даже национального духовенства. Бедные крестьяне, мелочные торговцы, бобыли и крестьянские работника могут ли иметь влияние на судьбы пра­вославной церкви?

Все-таки финляндское православное духовенство остается единствен­ным представителем русского государства и единственным охранителем начал православия и интересов православного населения. Членам этого сословия финляндское правительство предоставило те же права, какими пользуются лютеранские пасторы. Священник наблюдает за сохранением правил доброй нравственности, заботится об обеспечении бедных о по­рядке в общественных собраниях, называемых мирскими сходками; священ­ник, вместе с ленсманом есть посредник между прихожанами и высшею гражданскою властию, есть наблюдатель за школами, за общественными магазинами и пр. Но, чтобы лицо, имеющее известные права, могло этими правами пользоваться, оно должно, во-первых, стоять на известной умст­венной, нравственной и материальной высоте пред лицами, не имеющими этих прав, а во-вторых, должно находить себе поддержку, как в массе населения, так и в других общественных деятелях. А так как православ­ное духовенство в Финляндии (разумеем большинство), ни по умственному, ни по материальному состоянию не может идти в уровень с пасторами, и так как, кроме того, священник не может найти себе поддержки ни в массе населения, преимущественно лютеранского, ни в гражданских чинов­никах, которые все суть или шведы, или финны-лютеране, то права священ­ника в приходе остаются как бы мертвою буквою. Не имея сил бороться с лютеранским элементом, священник уступает, ограничиваясь подписыванием отчетов и своею подписью, как бывает нередко, дает делу такой вид, что само финляндское правительство, хотя бы и хотело, не может сделать ничего в пользу православных.

В период времени от 1809 года до наших дней мы видим ряд попыток православных финляндцев улучшить внешний быт православной церкви, по­пыток, имевших некоторый успех только благодаря участию русского пра­вительства и усердию частных лиц - ревнителей православия. Попытки эти касались частию устройства храмов, частию улучшения быта православного духовенства. А так как о содержании духовенства мы будем говорить в другом месте, то здесь укажем, что сделано в последнее столетие относи­тельно устройства и обновления храмов. Подробности этого дела читатели найдут в описании каждого отдельного прихода.

Некоторые финляндские церкви, пришедшие в ветхость, были обнов­лены. Именно в 1817 и 1865 годах обновлен Выборгский собор, в 1831 году - Кидельская церковь Архангела Михаила. Некоторые приходы, вместо преж­него изветшавшего храма, украсились новыми храмами. Это сделано в Салме в 1825 году, в Тиврале в 1832 году, в Фридрихсгаме в 1836 году, в Шуэзеро в 1838 году, в Шуйстамо в 1844 году, в Кексгольме в 1847 го­ду. Некоторые церкви, прежде бывшие полковыми, обращены в приходские, так как уменьшилось число войск, пребывающих в Финляндии. Так было сделано в Нейшлоте. Во многих местах, где прежде не было храмов вовсе, построены были храмы для пользы православных, здесь живущих. Так, в Гельсингфорсе в 1826 году устроена Троицкая церковь, а в 1868 году -Успенский собор; в 1811 году построена церковь в Линдулове, после перенесенная в Райволово; в 1828 году в Куопио построена часовня, в последние годы обращенная в церковь; в 1845 году в Або, в 1853 году в Новой Кирке, в 1866 году в Николайштадте, в 1865 году в Палкеллах, в 1868 году в Выборгском форштадте.

Кроме приходских церквей, в этот период времени построены церкви военного ведомства: на Аландских островах, в Свеаборге и в выборгском военном госпитале.

Наконец, упразднены церкви в Рогенсальме, в Давидовой крепости и в некоторых карельских приходах.

Об устройстве и обновлении финляндских церквей прежде всего за­ботилось русское правительство, представителями которого были здесь финляндские генерал-губернаторы, потом на это цело являлись жертвова­телями частные лица и, наконец, некоторые церкви устроены были или обновлены усердием местных прихожан и причтов. Из генерал-губернаторов особенно заботились об устройстве храмов: Закревский, Берг и Адлерберг. При содействии Закревского построена Троицкая церковь в Гельсингфорсе, церковь в Або и Петропавловская церковь в Фридрихсгаме; Берг и Адлерберг испросили средства на построение нового православного собора в Гельсингфорсе; Бергу принадлежит почин сбора денег на новый храм в Сердоболе. После генерал-губернаторов стоит упомянуть землевладельцев или богатых купцов, которые, заботясь о нравственном благе крестьян, живущих на их землях или работающих на их заводах, испрашивали разре­шение на постройку церкви, сами жертвовали и о других собирали деньги на постройку, а потом улучшали быт причта и обеспечивали содержание церкви. Так, баронесса Шкотт перестроила прежнюю церковь в Тиврале, графиня Орлова-Чесменская в Салме, граф Салтыков в Райволове, помещик Богаевский в Красном Селе, иркутский купец Огородников в Новой Кирке, купец Лисицын отстроил собор в Кексгольме, купец Русанов, по предложе­нию высокопреосвященнейшего митрополита Исидора, - в Палкеллах, купцы братья Елисеевы - в Сердоболе. Об обновлении и украшении храмов в карельских приходах много заботились купцы Громовы. Наконец, самими прихожанами построены храмы в Корбосельгя, Киделе и Шуэзеро.

Таким образом, ныне существует в Финляндии до 22-х церквей, достаточно благолепных и снабженных всею необходимою утварью. 

Вернуться в библиотеку

"Кирьяж" Краеведский центр п. Куркиеки. 

Авторы:   Петров И. В., Петрова М. И.

E-mail: kirjazh@onego.ru